Борис Пергаменщик родился в 1954 году. После службы в армии поступил в Калининградский строительный техникум и оттуда попал на практику в СМУ-8 (строительно-монтажное управление). Через некоторое время после окончания учебного заведения он перевёлся в управление механизации, отвечавшее за котлованы всех основных строек Калининграда. По словам Пергаменщика, в 80-х ни одно крупное строительство города не обходилась без него и его подчинённых. «Новый Калининград» узнал у Бориса Львовича, где строители находили золото и сейфы с документами гитлеровцев, когда контроль за раскопками был строже и почему работа экскаваторщика — очень прибыльное дело.
— Мы были монополисты, — рассказывает Борис Пергаменщик. — Никто столько землеройной и сваебойной техники не имел, а про краны и экскаваторы я вообще молчу. У нас работало порядка полутора тысяч человек в организации. 900 единиц техники у нас числилось. И было так приятно работать: я всех знал, все меня знали. Наше управление находилось на Московском проспекте. Но мы там не сидели. Местом моей работы была прорабская на Доме Советов. Мы это называли «сидеть на замке».
Борис Пергаменщик. Фото: Иван Марков / Новый Калининград
Я пришел туда осенью 78-го года. Почему нас там разместили? Потому что там территория двора большая, а у нас машины, самосвалы, «КрАЗы», которые работали по всему городу. Оформляться они приезжали на замок, на Дом Советов. Мы там лет 10, наверное, просидели, пока нас оттуда начальство не забрало к себе в управление, на Московский.
— О подземельях Кёнигсберга имели представление до того, как на работу устроились?
— В середине 60-х мы ходили со старшими ребятами на замок, то есть тогда ещё Королевский замок стоял. Я помню эти туннели, которые из подвала шли. Там ширина такая, что машина проедет большая. Пол был вымощен булыжником. Конечно, никаких фонарей у нас не было, а там темно. Вот мы факелы делали со смолой или битумом, поджигали и проходили в сторону башни Врангеля, к рынку. Правда, шли мы, может быть, метров двести, а потом страшно было. Ну, а теперь-то всё это разрушено. А может быть, и не разрушено, не знаю.
— Во время этих путешествий находили что-то?
— Да куда там! Там уже до нас всё обшарили. Если интересуют клады, то больше всего историй о них могли рассказать мои предшественники с землеройного участка. Когда я на работу пришёл, там все были старше меня. Экскаваторщики наши много чего перекопали. А мой начальник Иванов Виталий Сергеевич (руководитель участка управления механизации — прим. «Нового Калининграда») — это вообще легендарная личность. Вы про него уже писали даже. Он был ответственным за разборку замка и много чего рассказывал.
Стены замка взрывали военные из инженерного училища, а управление механизацией, где я работал, занималось вывозом этого всего. В замке подвалы все сохранились, там обрушили только конюшню и ресторан, а всё остальное было засыпано. То есть всё это сохранилось и сейчас существует где-то там под землёй. Правда, кто туда сейчас сунется? Кому это надо?
— Время от времени провалы в районе Центральной площади и на улице Шевченко действительно появляются.
— Почему же на Шевченко только? Возле «Маяка» улица Театральная неоднократно проваливалась — сколько раз мы её восстанавливали! Потому что это всё построено на старых фундаментах, где подвалы остались. Например, я занимался котлованом под ТЦ «Плаза». Это год 2005-й, наверное. Правда, тогда я уже работал частным образом — своя фирма была, «Калининградский Альянс Строй» называлась. Она есть до сих пор, там мой компаньон работает. Нам поручили выкопать котлован, заказчиком у меня была фирма Андрея Михайловича Кропоткина. Глубина котлована была где-то метров, наверное, от 8 до 10 по рельефу местности.
— Археологические раскопки проводили там?
— Проводили. Там был целый доктор наук, Кулаков Владимир Иванович. Правда, ничего особенного не нашли. На этом месте стояла главпочта у немцев и телеграф. Почему у нас дом связи там построили? Потому что все коммуникации еще при немцах туда сведены были.
И вот этот котлован копать было ужасно страшно. Потому что целые кассеты труб и коммуникаций открывались, штук по 50 кабелей в кассете. А там всё: телевидение, спецсвязь, секреты всякие. Копать приходилось вплотную. Сначала мы шпунтили, чтобы откосы не обваливались. Это было до того опасно, что я до сих пор не знаю, как мы это сделали. Поначалу многие специалисты брались: «Мы выкопаем, мы сделаем». Но по геофизике там на пяти метрах вода — её же откачивать надо. Правда, я на тот момент уже знал, что никакой воды там нет.
— Откуда знали?
— Я рядом где-то в конце 80-х годов копал бомбоубежище для дома связи, оно где-то метров 10 глубиной. Тоже кругом все эти кабели были, у которых охранная зона 15 метров. Нашим экскаваторщикам приходилось копать вплотную — у меня очень классный был экскаваторщик, Иван Петрович Георгица. До этого я на совещание пришёл в Дом связи, а начальником управления связи тогда был Кимберг. Я ему говорю: «Вы мне дайте запрещение, и я копать не буду». Он такой: «Как не будешь?» Я говорю: «Ну, я же в охранную зону вплотную подхожу». А он мне говорит: «Мы тебе разрешаем копать. Если порвёшь — посадим». Вот и весь разговор. Я выкопал, и воды там не было, были только старые фундаменты немецкие. Мы их клин-бабой (навесное устройство, с помощью которого разбивается твёрдый грунт при строительных работах — прим. «Нового Калининграда») разбивали и выкапывали. Вот поэтому я и знал, что рядом можно котлован копать и воды не будет. Но на самом деле вода была. Там был глиняный замок. Немцы, видимо, навозили, не знаю, для каких целей. А через глину вода не проходит. Начали мы копать — а вода как даст! В общем, залила весь котлован.
Оказалось, что экскаватор зацепил трубу на фланцевых соединениях, на болтах. Владимир Иванович Кулаков мне сказал, что мы нарвались на скважину, каких в центре Кёнигсберга было несколько. Оказалось, что немцы оттуда воду брали. Что было делать? Я заказчику предложил: «Хотите, будет у вас вода бесплатная». Отказался он. И вот мы мучились, мучились, чтобы заглушить скважину. Так она и осталась там. Еще там же нашли ящик с почтовыми цинковыми табличками.
Фото: Иван Марков / Новый Калининград
Дело было в субботу. Я в тот день не работал, работал мой напарник. И вот при нём это дело обнаружили. Это что-то вроде картотеки такой. Адреса там, имена, а внизу надпись «Кёнигсберг» на каждой. Когда музейщики приехали, я у них спрашиваю: «Можно взять одну табличку?» «Ты что? — говорят. — Это же реликвия!» А напарник меня в сторону отводит и говорит: «Да у меня полный багажник их. Если надо, бери».
— Человеческие останки при раскопках попадались?
— Очень много. Правда, на строительстве «Плазы» этого добра негусто было. Помню только, что череп попался в каске прямо. Но это что! А вот мы работали в 80-х, где фабрика химчистки была, на Московском проспекте. Там потом «БМВ-центр» ещё построили. Только первый раз копнули — полный ковш черепов. Я потом-то узнал, что это кладбище было. Если не ошибаюсь, хоронили там умерших от инфекционных болезней (на этом месте располагалось Первое гарнизонное кладбище, на котором хоронили воинов Первой мировой, умерших в лазаретах — прим. «Нового Калининграда»). Видно было по черепам, что люди это не старые — все зубы у них на месте. И никто тогда внимания не обращал, копали и копали.
— И куда их тогда вывезли?
— На свалку куда-то. Я и не помню уже. Таких много случаев было. Возле психиатрической больницы бомбоубежище делали — тоже кладбище нашли времён Наполеоновских войн. Но тогда, правда, французы приехали, вели раскопки, какого-то генерала откопали (также известен случай с обнаружением останков французских солдат в 2006 году при строительстве ТРЦ «Европа» на территории сквера у киноконцертного зала «Россия» — прим. «Нового Калининграда»).
Мастер управления механизации Борис Пергаменщик у прорабской, июль 1981 года. Фото: архив Виктора Александрова
— Крупные находки случались?
— На месте той же «Плазы» мы обнаружили две массивные гранитные опоры под колонны. Тогда приехал Кропоткин и говорит: «Слушай, у нас тут музей будет. Давай мы их сохраним, вывезем временно, а потом привезём обратно». Хозяева объекта же поначалу хотели музей сделать, где собирались экспонировать то, что находили при раскопках. Лена Гинзбург, жена бывшего депутата Соломона Гинзбурга, предлагала этот музей организовать. Правда, так его и не сделали. Так вот, когда мы начали грузить эти опоры, музейщики такой крик подняли: «Украли! Украли!» Пришлось обратно возвращать: «Нате, забирайте куда хотите!» Они, по-моему, сейчас около историко-художественного музея стоят.
— А скульптуры какие-то находили?
— Находили однажды, честно скажу, полированную гранитную колонну, метра, наверное, 2 или 3 высотой. Я тогда экскаваторщикам сказал: «Грузи скорее от греха подальше и вывозим. Ведь, если оставишь, тут же понабегут — и начинаются эти разговоры: «Это туда, а это мне».
Гранитные колонны, найденные при строительстве «Плазы». Фото: Иван Марков / Новый Калининград
— Когда был строже надзор за раскопками — в советское время или в последние годы?
— В советское время было строже, конечно.
— Виктор Александров, пришедший на строительство Дома Советов мастером в 1979 году, рассказывал, что однажды в районе Центральной площади обвалился подвал замковый, и якобы там вино было.
— Было, не якобы, а было. Это экскаваторщик наш выкопал, фамилия его Мишин, но он умер уже давно. Жена у него, насколько я помню, в вино-водочном магазине работала. Правда, это до меня было. Я тогда ещё не работал. Да, нашёл он винный погреб Королевского замка. Работал и потихоньку потягивал. Никому не говорил.
Плиту отодвинет, потом задвинет. Однако по пьянке он всё-таки проговорился. Там рядом дом стоял внизу, пенал такой. Его жители разоблачили его. Приехала тогда милиция, оцепила всё и вывезла куда-то. Коллекционные вина в том подвале были.
— На месте строительства Дома Советов бывали ещё какие-то находки?
— Конечно. Сейчас уже можно об этом говорить, потому что в живых никого не осталось. Ну, во-первых, сначала о том, что находили при мне относительно недалеко от бывшего замка. Вы в курсе, где «Каменный цветок» стоял? Кафе такое было на Нижнем озере. На этом месте лет сорок назад, в 1982 году, если точнее, мы копали котлован — военные нам заказали. А там, как оказалось, комендатура стояла немецкая. На это место я подогнал клин-бабу, которая била — бетона там было много (другого способа безопасно разбить его не существовало). В общем, клин-баба била, а вслед за ней сварщик арматуру резал. Я там ещё экскаватор угробил окончательно. И вот около бункера выкопали огромный сейф. Величиной с обеденный стол мой. Я экскаваторщику предложил пойти на обед, а на сейф ковш от экскаватора положить, чтобы он ноги не сделал.
Приходим с обеда — стоит майор и какой-то штатский с ним рядом. Говорит: «Ну, что вы тут нашли? Давайте показывайте». Короче говоря, наблюдали всё время за нами. Стали мы этот сейф ковшом бить. Он ржавый уже был. Содержимое, правда, оказалось не особо интересным: какие-то монеты мелкие, пфенниги, четыре ржавых немецких пишущих машинки и бумаги. Бумаги, понятное дело, на немецком языке. Этот майор взял документы, полистал. Видать, немецкий он знал. Нам сказал, что это архив «Трудового фронта». Часть он забрал, а остальное посоветовал выбросить. Так и сделали.
— Что-то более ценное находить приходилось?
— Были истории в 70-е годы, до меня. Мой начальник, Виталий Сергеевич Иванов, рассказывал о находке возле Дома Советов. На том месте, где сейчас стоит универсам «Московский». Там вели раскопки. Самого Виталия Сергеевича сейчас нет в живых, поэтому передаю так, как он мне рассказывал. Приезжаю, говорит, туда, а мне экскаваторщик говорит: «Виталий Сергеевич, монетку возьми на память». Я взял, посмотрел, а она вся в глине, какая-то грязная. Взял, в общем, и выбросил. Зачем она мне нужна? Ну, и уехал. А потом что оказалось? Рабочие там какой-то сундук нашли. На том месте, где мы котлован выкопали, стояла кирха немецкая (кирха Святой Барбары — прим. «Нового Калининграда»). А на месте её фундамента обнаружили сундук с монетами. Монеты из чистого золота были. Век не помню уже, но они явно имели ценность историческую. И что получилось? Набрал этот экскаваторщик себе монет, помощник его набрал, набрали водители, а тут подошли два милиционера, майор с капитаном, и говорят: «Нам бы земли завезти на спортивную площадку, на Клиническую». Нам-то всё равно, куда землю возить было. Привезли и вывалили у отдела Ленинградского района, а милиционеры из той кучи тоже наковыряли себе монет.
Борис Пергаменщик. Фото: Иван Марков / Новый Калининград
Потом, как говорил Виталий Сергеевич, какое-то время прошло, и в управление механизации, оно было на Московском проспекте, приехали люди в штатском. Дальше он так рассказывал: «Вызвал меня директор, захожу — сидят два мужика у меня в кабинете. Говорят: „Вы такой-то? А скажите, в таком-то месте и в такое-то время какой у вас экскаватор работал?“ Начал вспоминать и вспомнил, был такой Саша Инюшин. Он тогда на ремонте стоял в цеху. Только к нему зашли — чекисты его забирают и увозят. У него дома обыск провели. Там у него старое пальто висело, и в кармане два килограмма этих монет нашли». А как раскрутилось дело? Один из тех милиционеров, набравших себе монет, майор, уволился из органов и уехал на родину, в город Киев. В Киеве он стал их толкать коллекционерам, рублей по 500 что ли за монету. Так он и нарвался на КГБ. Чекисты раскрутили это дело, их люди приехали в Калининград и изъяли всё золото у наших: у экскаваторщика, у его помощника, у их жён, водителей тоже таскали. Помню, что помощником экскаваторщика был Гена Кулаков (его нет уже давно, конечно). Он мне рассказывал, что ему присудили что-то выплатить даже — высчитывали из зарплаты у него долго. Он тогда пришел в «Рубин» монетку сдать, а там посмотрели и сказали, что в кассе столько денег нет, чтобы ему выдать. Он, конечно, обрадовался. Правда, потом изъяли у него всё, что было. Даже кольца у жены (вероятно, думали, что они из переплавленных монет).
— Больше на том месте ничего не нашли?
— Вроде нет больше. Правда, при мне уже, когда каскад фонтанов у Дома Советов строили, подошёл немец, старый такой. Он были из местных, но какой-то заслуженный. Я его хорошо запомнил, потому что у него орден Красной звезды на груди был. Видимо, на нашей стороне воевал. Вот он говорит: «Вы не тут ищете». Я говорю: «Мы котлован копаем, а не ищем». А он как будто внимания не обращает: «Вот напротив, там где кирха стояла, там золотые приношения хранились. Это то место, где сейчас катер стоит, но у нас там бытовки СМУ-4 стояли. Я запомнил, потому что подумал, что когда-нибудь придется и там покопаться, но так и не пришлось. Хотя, может, врал тот немец.
Но это ладно, с этим золотом. Вот тот помощник экскаваторщика, Гена Кулаков (они на драглайне работали, это такой экскаватор с канатно-блочным оборудованием), на въезде в Светлый сносил маленькие дома, где должны были жилой дом строить. И там они снова нашли какой-то сундук, но уже с серебряными монетами. Правда, монеты уже не такие старые, времен нацистов, с портретами Гинденбурга. Гена подходит ко мне и говорит: «Слушай, Борис, монету хочешь?» Дал он мне один пятимарочник, еще один я для шефа попросил. Потом я на рынок пошёл, показал нумизмату, который там сидел: «Сколько за такую монету дашь?» В общем, я не помню, сколько он мне тогда сказал, но у меня отложилось, что пять бутылок водки на них купить можно. Сдал, в общем, потом к Гене опять пришёл: «Дай мне еще монетку». Вот её я уже себе на память сохранил. А Гена, как оказалось, нашёл их чёрти сколько. Он их потом немцам на рынке по 10-15 марок продавал. Гене вообще как-то всё к рукам липло.
Фото: Юлия Власова / Новый Калининград
— Получается, что главными строителями-кладоискателями в Калининграде были экскаваторщики и их помощники?
— Так и есть. Конечно. Я же не буду стоять возле каждого экскаваторщика и смотреть, что он там делает. У меня же по 6−7 объектов, я туда-сюда езжу. Да и вообще мне неинтересно возле стоять.
— А они с кем-то делились?
— Ну, по крайней мере, со мной нет. Находки, если интересно, очень часто делали в немецких садах. Там закапывали посуду. Короче говоря, у моих машинистов-экскаваторщиков дома этой посуды тьма: и вилки, и ложки — всё серебряное. А мне ничего никогда не попадало. Если что-то при мне копнут — обязательно всё побьётся.
— Часто такое бывало?
— Например, во время строительства 18-й школы, которая между Комсомольской и Леонова, Иван Георгица зацепил за петлю здоровенный металлический бак. Когда он его поднял, всё содержимое оттуда высыпалось. Вся посуда побилась. А её там очень много было.
— А какие находки были самыми частыми?
— В основном, боеприпасы.
— Никогда не взрывались?
— Нет. В курсе, где школа № 25? На Фрунзе которая. Вот там снарядов много было. Когда строили завод «Алко-Нафта», там у меня много работало белорусов. Как только снаряд им попадался, они работу бросали. Я говорил: «Вы белорусы или кто? Вы же должны понимать, что это». Приходилось самому в машину грузить и в лес вывозить. Дело в том, что, если профессиональных сапёров вызовешь, они за один снаряд тысяч сто сразу просят. А вот мины — это другое дело, я близко не подойду туда, где хвостовое оперение есть.
Еще однажды, году в 81-м, на Нижнем озере, в том месте где «Мировые часы» стоят в сквере, через дорогу от ЗАГСа, мы разбирали завалы и нашли 500-килограммовую бомбу. Причем бомба была не немецкая, а английская. Нашли без меня, но когда я приехал, мой экскаваторщик копал котлован. Я говорю: «А что ты делаешь? Кто тебе сказал копать?» Оказалось, что младший лейтенант приехал, на бомбу посмотрел и сказал, что котлован надо выкопать и там взорвать её.
— Прямо на месте? На Нижнем озере?
— Ну да. Но через некоторое время ко мне приехал подполковник, который спросил: «А что вы тут делаете?» Сказал про котлован ему. «Кто приказал? Младший лейтенант? Так, ну ладно, мы его пошлём учиться дальше. Если эту бомбу тут взорвать, ни одного стекла в округе не будет!» А на тот момент жилой дом уже стоял, где Дворец бракосочетаний. В общем, грузили краном и вывозили на правдинский полигон.
Фото: Виталий Невар / Новый Калининград
Военные, конечно, иногда делали такие фокусы. Я был свидетелем подобного в поселке в Октябрьском, например. Там глубоко тоже копали, туда бомбу закладывали, засыпали, сверху пригруз давали железобетоном. Взрыв, конечно, мощный был, но там хотя бы домов поблизости не было.
Кстати, такие вещи иногда происходили необъяснимые. В Немане мы как-то в 80-х копали котлован под цех бражки (для производства целлюлозы). Экскаваторщик выкопал там из земли лист бронзы миллиметров 25 толщиной. Полтора на полтора метра. Тяжеленный! Не знаю, сколько он был весом. Посмотрели-посмотрели. Что с ним делать будем? Пошли обмозговать в столовую — как раз обед был. Приходим — нету! Вот как его подняли? Но не только подняли, но ещё и увезли. С тех пор я, если что, говорил, чтобы ковш от экскаватора сверху клали.
— Янтарную комнату не рассчитывали как-нибудь найти? Историк-мистик автор программы «Тайны лаборатории „Кёнигсберг-13“» Сергей Трифонов до сих пор считает, что она под бункером Ляша спрятана. Как думаете, байка это?
— Конечно, байка! Давно бы её уже нашли, если б она под этим бункером была. Если говорить о ценностях и сокровищах, то тот же Виталий Сергеевич Иванов рассказывал, как в конце 1960-х в Калининград приезжал Анатолий Кучумов из минкульта (знаток русского декоративного-прикладного искусства XVIII–XIX веков, с 1956 года был назначен главным хранителем Павловского дворца-музея — прим. «Нового Калининграда»). Он приехал в командировку сюда, сидел на замке в бытовке — что-то вроде штаба у него там было. Он привёз с собой студентов-археологов и отправил их на Нижний пруд, туда, где деревянные опоры немецкого моста торчали. Нового моста тогда ещё не было. В общем, он сказал студентам понырять там. Якобы была такая традиция в Кёнигсберге, что по этому мосту ходили молодожёны, которые должны были какую-то вещь золотую в воду бросить. Ну, такая легенда. Студенты поныряли, вечером приходят и приносят несколько перстней и портсигар золотой. Действительно, нашли кое-чего, да, хоть там и заилено всё было. Портсигар Кучумов якобы забрал, а перстни оставил студентам.
А экспедиция Кучумова тут сидела полгода примерно. Они искали ценности, в том числе Янтарную комнату. Тогда ещё письма постоянно писали из Польши и Германии в адрес экспедиции, в которых говорилось, где стоит эту комнату искать. Все эти версии проверяли. Один из моих экскаваторщиков, Алексей Калашник (он немножко в конце войны повоевать успел, а потом был водителем у одного из генералов), рассказывал, что в районе поселка Космодемьянского попросил его немец один подвезти его. Он по пути показал генералу, что вот там-то спрятали Янтарную комнату. Но Калашник говорил, что тогда ему всё равно было — он был сельский паренек. А генерал тоже как-то мимо ушей пропустил. Потом он пытался вспомнить, но подумал, что если заговорит на эту тему — его на смех поднимут.
Текст: Иван Марков, фото: Иван Марков, Виталий Невар, Юлия Власова / Новый Калининград, архив Виктора Александрова
Источник: www.newkaliningrad.ru